Вторичные защиты характера. Тяжелые личностные расстройства. Отто Ф. Кернберг

“ЛОЖНЫЙ” ХАРАКТЕР

Тут я имею в виду не “ложную” (“as if”) личность, как ее обычно описывают, а подгруппу нарциссических пациентов (упоминавшу­юся в главе 11), которые как бы постоянно играют роли. Такие пациенты могут изображать “идеального пациента”, разумно вспо­миная значимые события прошлого и делая драматические откры­тия. Они учатся “искусству свободной ассоциации”, умело пере­ходя от чувств к мыслям, от настоящего к прошлому, от фантазии к реальности. О неподлинности таких пациентов говорит лишь тот факт, что не происходит углубления эмоционального взаимоотно­шения с аналитиком. Параноидные страхи, возникающие в тот момент, когда не получается сыграть свою роль в ответ на интер­претацию аналитика, направленную на само это состояние, откры­вают настоящую тему их конфликта. Активизация подлинных тре­воги и боли может стать первым шагом к исследованию функции такого поведения.

ПАРАНОИДНЫЕ МИКРОПСИХОТИЧЕСКИЕ ЭПИЗОДЫ

Этот термин относится к состояниям некоторых нарциссических личностей после проработки нарциссических защит, а также к не­которым другим типам патологии характера, когда мощные механизмы защиты проанализированы и пациент пытается защититься от невыносимого чувства вины, сменяющегося ощущением, что аналитик яростно на него нападает. (Подробнее это описано в гла­ве 19.) В таких ситуациях пациенту может, например, какое-то вре­мя казаться, что аналитик обманывает его, предает, искусственно провоцирует или пытается причинить ему боль, или же получает садистическое удовольствие от манипуляции пациентом. Аналитик в такие периоды может также казаться непорядочным или пороч­ным, особенно, разумеется, пациенту, который борется с ощуще­нием своей испорченности или непорядочности. У пациента может также появиться впечатление, что садистический аналитик пытается вызвать в нем чувство вины или стремится заставить пациента подчиниться своей ригидной конвенциональной точке зрения.

Проблема заключается в том, что такие параноидные эпизоды могут разрешаться посредством их “запечатывания”, а не в процессе подлинной проработки. В этих случаях глубокое убеждение паци­ента в “плохости” аналитика вытеснено или отщеплено и находит­ся вне переноса. Такой компромисс может на время дать пациенту чувство безопасности и самоуважения, но в дальнейшем приводит к повторению аналогичных параноидных эпизодов. Убеждение па­циента в том, что аналитик — “плохой”, постепенно возрастает и в конце концов приводит к тяжелому отыгрыванию вовне, к внезапному прекращению терапии или к ее искусственному завершению, когда пациент убежден, что доверять аналитику невозможно и что, прекращая терапию, он спасается от опасного врага. Лишь тяжелый опыт неудач в некоторых случаях психоаналитической терапии, когда, казалось бы, мы уже были близки к разрешению тяжелой патологии характера, научил меня распознавать такие ситуации. Я научился прорабатывать их у других пациентов, связывая такие эпизоды между собой с помощью интерпретации, анализируя патоген­ный процесс “запечатывания” в моменты временного улучшения, внимательно относясь к непрерывности, скрытой за кажущимся непостоянством в переносе. Обобщая, можно сказать, что сопротив­ления характера, которые вносят в процесс психоанализа отсутствие непрерывности, являются важными причинами тупиковых ситуаций и должны настораживать аналитика, заставляя его задуматься о том, показан ли данному пациенту психоанализ.