Терапевт должен напоминать пациенту, что лечение не движет­ся вперед, он должен снова и снова возвращаться к основным це­лям, поставленным при начале терапии, и показывать, как паци­ент, предполагающий, что терапия должна и может продолжаться вечно, об этих целях забывает. Терапевт должен подчеркивать раз­ницу между целями терапии и целями жизни пациента, как об этом писал Тихо (Ticho, 1972).

Так, например, у женщины сорока пяти лет, которая развелась с мужем, завершив этим серию садомазохистаческих взаимоотно­шений с мужчинами (все кончались ее фрустрацией и разочарова­нием из-за того, что те ее бросали), появилась длительная реакция гнева на терапевта, поскольку он не отвечал на ее любовь. Тща­тельная и достаточно полная интерпретация смысла такого поведе­ния, проводившаяся в течение долгого времени, не привела к его разрешению. Наконец терапевт понял, что пациентка тайно меч­тала выйти за него замуж, причем именно из-за этого она и пришла к нему на терапию. Тогда терапевт конфронтировал ее этим фактом. Конфронтация, указывающая на нереалистичное смеше­ние целей жизни и целей терапии, привела к тому, что пациентка в гневе бросила терапию и отказалась ее продолжать или же обра­титься к кому-то еще. Цели терапии надо было исследовать с са­мого начала ее лечения.

Разрушение внешней реальности

Внимание, направленное на главные цели терапии, должно дополняться пристальным вниманием к непосредственной реально­сти пациента. Обычно при выраженном продолжительном тупике пациент пренебрегает также обстоятельствами своей непосредствен­ной реальности и испытывает почти осознанное чувство торжества, уничтожая свои собственные достижения. Это торжество над терапевтом, чье бессилие каждый день становится все очевидней бла­годаря невозможным ситуациям и несчастьям в жизни пациента. Очень важно, чтобы терапевт интерпретировал бессознательный (а иногда сознательный) гнев, направленный на него, выражающий­ся в том, что пациент играет в русскую рулетку в своей повседневной жизни.

Пациент должен принять на себя ответственность за текущую жизненную ситуацию и за свои планы на отдаленное будущее. Мы предполагаем, что любой пациент, проходящий психоаналитическую психотерапию амбулаторно, способен отвечать за свою жизнь. Эта степень ответственности является мерой, по которой мы оце­ниваем и интерпретируем отыгрывание переноса вовне. При край­них формах тупиковой ситуации отыгрывание вовне может выра­жаться в том, что пациент сжигает все мосты в настоящей своей жизни и на будущее, втайне ожидая, что терапевт возьмет ответ­ственность на себя; это надо постоянно интерпретировать.

Все это говорит о том, что надо с самого начала тщательно оце­нить показания и противопоказания к психоанализу или интенсив­ной психоаналитической терапии у пограничных (как и у всех про­чих) пациентов. Это иллюстрирует три ранее описанные темы, определяющие приоритет интерпретации на каждом сеансе при работе с пограничным пациентом: преобладающий тип пере­носа на данный момент, актуальная жизненная ситуации пациен­та и основные цели терапии.