Эго и я. Вопросы терминологии

Обзор психоаналитической литературы, касающейся теорий Эго и концепций Я, показывает, что в этой сфере существует нечет­кость терминологии. Так, термины Эго (ego) и Я (self) иногда мо­гут заменять друг друга, иногда же четко отграничиваются один от другого, а порой обладают двойным смыслом. Возможно, это свя­зано с тем, как пользовался этими словами Фрейд, с тем, как Стрейчи перевел их на английский, а также с последующей исто­рией применения этих терминов.

В своих работах Фрейд использовал немецкое Ich, “Я”, для обозначения Эго — и как психической структуры, и как психичес­кой действующей силы, а также для обозначения более личного, субъективного Я, связанного с переживаниями. Другими словами, Фрейд никогда не отделял представление о том, что мы понимаем как действующую силу, то есть представление о системном Эго, от представления о переживающем Я. Использование слова Ich лишало термин ясности и четкости, но оставляло его значение открытым.

Как я полагаю, именно эта двусмысленность слова Ich застави­ла Стрейчи пойти на компромисс, в результате оно было переве­дено как “Эго”, безличное слово, соответствующее структурной те­ории Фрейда (1923), но малопригодное для обозначения личного, субъективного Я.

Можно привести бесчисленные примеры из работ, написанных до 1923 года, в которых Ich обозначает субъективные переживания и самооценку, — что Рапапорт мог бы скептически назвать “антропо-морфизацией” концепции Эго. Эта особенность (и я в этом вижу скорее ее сильную сторону, чем недостаток) концепции Ich у Фрей­да сохраняется во всех его работах. Наиболее ярким примером, полагаю, является его высказывание в книге “Неудовлетворенность культурой” (1930а), которое в “Standort Edition”, верном немецкому оригиналу, переводится так: “В обычных условиях нет ничего, в чем мы были бы столь же уверены, как в ощущении своего Я, нашего собственного Эго”. В немецкой версии сказано: (1930b): “Normaler­weise ist uns nichts gesicherter als das Gefühl unseres Selbst, unseres eigenen Ichs”. Тут открыто ставится знак равенства между Я и Эго!

Я полагаю, что использование Стрейчи слова “Эго” для пере­вода Ich повлияло на наше понимание мыслей Фрейда. Я согласен с Лапланшем и Понталисом (Laplanche et Pontalis, 1973), которые считают, что Фрейд всегда сохранял двойной смысл, внутреннее напряжение своей концепции Ich, чтобы выразить этим как систем­ное качество Эго, так и тот факт, что, являясь частью системы, Эго представляет собой средоточие сознания и, значит, осознания самого себя, своего личного Я.

Другой род сложностей при употреблении Я возникает тогда, когда это слово используют, чтобы описать взаимодействие одного человека с другим или с “объектом”. Вот как делал это Гартман (Hartmann) в 1950 году:

“На самом деле, когда мы употребляем термин “нарцис­сизм”, мы как бы соединяем две противоположности. Одна из них имеет отношение к Я (к собственной личности человека), которое противостоит объекту, другая — к Эго (как психичес­кой системе), которое противостоит другим подструктурам личности. Тем не менее, объектному катексису противополо­жен не Эго-катексис, но катексис к своей собственной лично­сти, то есть Я-катексис. Говоря о Я-катексисе, мы не уточ­няем, относится ли он к Ид, Эго или Супер-Эго*. Такая формулировка предполагает, что “нарциссизм” на самом деле присущ всем трем психическим системам; но в любом случае он противоположен объектному катексису. Так что для большей ясности следовало бы определить нарциссизм как либидиналь­ный катексис не к Эго, но к Я. (Было бы также ценно рассмат­ривать термин Я-репрезентация как противоположность объект-репрезентации.)”

Гартман обозначил различия некоторых понятий, что, как мы увидим, способствовало развитию идей Якобсон (Jacobson, 1964), оказавших огромное влияние на Эго-психологию: отличие Я как  личности от интрапсихических репрезентаций личности или Я-реп­резентаций — и это третий термин, нуждающийся в уточнении.

Якобсон (1964), размышляя над проблемами терминологической путаницы, писала: “Они связаны с двусмысленностью в использо­вании термина Эго, то есть с тем, что нет четкого разграничения между Эго, представляющим структурную психическую систему; Я, определение которому дано мною выше; и Я-репрезентациями. Гартман (1950)… предлагает обозначать последним термином (по аналогии с объект-репрезентацией) бессознательные, предсозна­тельные и сознательные эндопсихические репрезентации телесного и психического Я в системе Эго. Я многие годы пользовалась этой концепцией, поскольку она незаменима при исследовании психо­тических расстройств”. Якобсон, в согласии с Гартманом, опреде­ляет Я как то, что “относится ко всей личности человека в целом, включая в себя тело и части тела, а также психическую организацию и ее части… “Я” есть добавочный термин, описывающий личность как субъект, в отличие от окружающего мира объектов” (1964).

Мне кажется, что Гартман, пытаясь спасти термин Эго от вло­женной в него Фрейдом двусмысленности, обеднил его. Как и Стрейчи, он хотел сделать концепцию Эго последовательной. И определив “Я” как то, что противоположно объекту, Гартман, таким образом, устранил “Я” из метапсихологии. Определение Я в “Словаре психоаналитических терминов и понятий” (Moore and Fine, 1968) подтверждает эту мысль. Вот как там определяют Я: “Вся личность человека в реальности, включая его тело и психи­ческую организацию; “собственная личность”, противоположная “другим личностям” и объектам, находящимся вне Я. “Я” есть понятие здравого смысла; его клинические и метапсихологические аспекты называют словами “Я-образ”, “Я-репрезентация” и т. д. См. также Эго, идентичность, нарциссизм”. Называя Я поняти­ем “здравого смысла”, его успешно устраняют из психоаналитичес­кого мышления.

Как я полагаю, произведенное Гартманом фатальное отделение концепции Эго от Я, а также отделение Я от Я-репрезентации со­здало проблему в историческом развитии психоаналитической теории; это искусственное разделение структурного, субъективного и описательного аспектов функций Эго. Такое разграничение созда­ло лишние сложности для понимания взаимосвязей между “безличными” функциями Эго, субъективными переживаниями и струк­турой характера. Так, например, попытки Якобсон (1964) создать метапсихологию переживаний Я осложнялись тем, что она на каж­дом шагу ощущала необходимость обозначать различия между функциями Эго и функциями Я, между аффективными Я- и объект-репрезентациями — и диффузной активацией аффектов.

В связи с этим я намереваюсь отказаться в данном обсуждении от использования концепции Я как понятия, противоположного объекту. Такая концепция Я ведет к “психосоциальному” или межличностному взгляду, в котором психоанализ смешивается с соци­ологией, последнее можно найти, например, в некоторых работах Эриксона.

Замена топографической модели психики структурной моделью привела Фрейда к поиску корней Эго в Ид, из которого Эго обра­зовалось, и заставило разрабатывать идею о том, что Эго зависит от аппаратов восприятия и сознания. Эго стало аппаратом регуля­ции и адаптации к реальности, параллельно выполняющим защит­ные функции и ищущим компромиссные решения для конфликтов Ид, Супер-Эго и внешней реальности. Глядя на Эго со структур­ной точки зрения, Фрейд стал меньше внимания уделять таким функциям Эго, как самоосознание, самоощущение и регуляция са­мооценки. Возможно, он на время стал представлять себе эти фун­кции большей частью в понятиях межсистемных конфликтов.

Тем не менее в концепции происхождения Эго Фрейд сохранил неясность, и не случайно и теории объектных отношений, и со­временная Эго-психология первоначально возникли из его идей о структуре Эго. Часто цитируемое высказывание из “Я и Оно” (1923) все еще актуально:

“Если мы нуждаемся в сексуальном объекте и нам прихо­дится отказаться от него, наступает нередко изменение Я (Эго), которое, как и в случае меланхолии, следует описать как вне­дрение объекта в Я (Эго); ближайшие подробности этого заме­щения нам еще неизвестны. Может быть, с помощью такой интроекции (вкладывания), которая является как бы регрес­сией к механизму оральной фазы, Я (Эго) облегчает и делает возможным отказ от объекта. Может быть, это отождествле­ние есть вообще условие, при котором Оно (Ид) отказывается от своих объектов. Во всяком случае, процесс этот, особен­но в ранних стадиях развития, наблюдается очень часто; он дает нам возможность предположить, что характер Я (Эго) являет­ся осадком отвергнутых привязанностей к объекту, что он со­держит историю этих выборов объекта”.

Эти мысли находятся в соответствии со статьей Фрейда “О нар­циссизме” (1914) и его представлениями о том, что Супер-Эго так­же происходит из интернализации родительских объектов.

Якобсон ради сохранения концепции “Я” разработала концеп­цию Я-репрезентаций. Ей эта концепция кажется необходимой для понимания психозов, я же нахожу, что она необходима для понимания невротической, пограничной и нарциссической патологии, а также процессов нормального развития.

Когда Я, связанное с личностью, понимается как психосоци­альное единство, единство поведения и взаимодействия, я пред­лагаю заменить слово “Я” словом “характер”. Характер есть про­явление различных конфигураций нормальных и ненормальных структур Эго, выражающееся в повторяющихся паттернах поведе­ния. Конечно, защиты характера включают в себя символическое выражение Я- и объект-репрезентаций, и потому они связаны также и с Я-репрезентациями, но, по моему мнению, термины защита характера, образование характера и структура характера более точны и более ценны с клинической точки зрения, чем термин Я, когда мы относим их к личности.

Я бы предложил оставить слово Я для обозначения общей сово­купности Я-репрезентаций, тесно связанных с общей совокупнос­тью объект-репрезентаций. Другими словами, я предлагаю пони­мать под Я интрапсихическую структуру, которая происходит из Эго и неотъемлемо связана с Эго. Такая концепция Я близка к представ­лениям Фрейда, косвенно подчеркивавшего, что Я и Эго взаимо­связаны и их невозможно разделить: Либидинальные инвестиции Я, определенные таким образом, связаны с либидинально-инвестиро­ванными репрезентациями значимых других, а либидинальное отно­шение к своей личности соответствует либидинальному отношению к другим (внешним объектам). Все эти отношения взаимосвязаны и усиливают друг друга.