Исследование является основным тоном заключительной стадии лечения. Большинство вопросов задаются для того чтобы помочь пациенту ангажироваться в самоанализе и вербализовать его собственные мысли о его проблемах. Дополнительного понимания, которого он хочет, сообщается столько, сколько он способен ассимилировать. Отвечая на очевидность прогресса в этом занятии похвалой и восхищением, аналитик, в результате, представляет парадигму истинно любящего родителя.

Пациент часто оказывается крайне заинтересованным в исследовании своей жизненной истории и каждого аспекта своего текущего поведения, он даже может захотеть узнать как проводилось лечение. Любые объяснения, которых он может просить об изначальной терапевтической стратегии или краткого изложения того, как та или иная гипотеза применялась к его собственному лечению, предоставляются только после того, как разрешится проблема фрустрационной агрессии.

Но, даже когда он понимает себя, временами он проявляет старые резистивные отношения. Когда они признаются, аналитик использует процедуры присоединения, к которым пациент был наиболее восприимчив на ранних стадиях лечения. Объяснения инфантильных паттернов, которые появляются снова, редко бывают полезными; пациент обычно осознаёт их и обескураживается их появлением. Он может подумать, почему это не обескураживает аналитика также, как и меня. “Я не изменилась, так почему вы так упорно работаете чтобы вылечить меня?” — сказала одна женщина. Я ответил что её собственный фантазийный мир был более хорош, чем тот, в который она входит. Она хотела знать почему тогда она должна жить в нем. Я ответил: “Потому что я хочу чтобы вы составили мне компанию в этом несчастном мире”.

Токсоидный ответ: В процессе стабилизации более зрелых паттернов реагирования, которые пациент сформировал во взаимоотношениях, аналитик пытается также иммунизировать его от любых тенденций вернуться к шизофренической реакции, при столкновении с очень стрессовыми ситуациями в будущем. В подходящих ситуациях, чувства, реально индуцированные трансферным поведением пациента, скармливаются ему обратно постепенными дозами. Эти так называемые токсоидные ответы, проводимые с большой осторожностью чтобы предотвратить нежелательные реакции, продолжаются до тех пор, пока пациент отвечает на эти инъекции индуцированных чувств эксплозивным путем, молчанием или демонстрирует какие-либо другие регрессивные тенденции. После того, когда он принял терапевтическое намерение этих интервенций и указывает что у него имеется еще достаточно “старой дряни” можно считать, что серии этих маневров достигли своей цели.

Упорное сопротивление в случае юноши, который проходил лечение после психотического распада заключалось в том, что сам он называл так: “Я жестоко пытаю себя за то, что я пытаю себя”. Паттерн был оставлен, а другие регрессивные тенденции были разрешены после длительного периода анализа. Когда анализ близился к завершению, в то время как пациент удачно женился и начинал наслаждаться жизнью, он однажды пришел в офис в мрачном состоянии. Юноша пожаловался, что его настойчивые попытки убедить своего работодателя модернизировать методы его бизнеса ни к чему не привели. Это было его огромной ошибкой и собственным недостатком не иметь достаточной самостоятельности и позволить боссу доставить ему столько “неприятностей”. Он ругал себя снова и снова за попытку поправить дела.

Когда старый паттерн самоистязания был признан, пациент был присоединен к этой идее:

• А: Зачем вы мучаете себя если ваши усилия не оцениваются?
• [П: Почему вы так думаете ?]
• А: Разве вы не говорили что вы неспособны реализовать ваши идеи?
• [П: (после паузы); Что вы задумали ?]
• А: Не думаете ли вы что ваш босс должен принять ваши предложения, если вы представите их достаточно убедительно ?
• [П: Бросьте. Вы мучаете меня таким же образом, каким я привык истязать себя. С меня достаточно ваших обвинений.]
• А: Вы действительно так думаете ?
• [П: Абсолютно. Мне больше но требуется никаких уроков по самоистязанию, потому что я больше не намерен мучить себя.]
• А: Если вы захотите начать снова, я готов помочь вам.
• [П: Не беспокойтесь. Я никогда не дам вам такого шанса.]